Улица Арбат, дом 33 — по этому адресу философ и писатель Алексей Лосев жил долгие годы. Библиотека истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева» открылась здесь не так давно, всего 14 лет назад.
Сегодня здесь можно не только познакомиться с богатой книжной коллекцией Алексея Федоровича, но и увидеть экспонаты, которые сыграли важную роль в его жизни. Подробнее о них — в материале mos.ru.
Шелковая шапочка
Шелковая черная шапочка под стеклом — пожалуй, самый незаметный, но при этом значимый экспонат, который можно найти в библиотеке. Она связана с желанием Алексея Федоровича принять монашеский постриг. То же самое сделала и его супруга Валентина Соколова-Лосева.
На дворе был 1929 год. Решение было непростым, ведь постриг означал отказ от личной жизни. С другой стороны, брак этих двух людей изначально был союзом больше духовным, чем мирским, — Лосев и его жена являлись глубоко верующими людьми. И очень смелыми, так как в то время государство активно боролось с церковью, насаждало атеизм и безбожие, а также закрывало монастыри. Быть священником или монахом означало обрекать себя на путь добровольных страданий — тюрьму, каторгу или даже смерть. На такое решались не многие. Алексей Федорович принял тайное монашество, потому что другого пути просто не существовало.
Кроме того, шапочка напоминает о современнике Лосева Михаиле Булгакове. Есть гипотеза, что писатель, создавая образ Мастера в своем известном романе, думал и о Лосеве. Булгаков не был лично знаком с ним, но у них был общий друг. Помните, как Маргарита вышивала на шапочке своего возлюбленного букву М? Кажется, что она означает «мастер». А что если «монах»? Ведь Булгаков хорошо знал историю Лосева и его жены.
Есть еще один факт, подтверждающий эту теорию. Чем занимается Лосев, пока Булгаков пишет «Мастера и Маргариту»? Он работает над книгой «Диалектика мифа», в которой критикует относительные научные мифы и говорит о Троице, Боге. А как мы знаем, Мастер в советское время создает роман об Иешуа.
Восьмикнижие
С 1927 по 1930 год было выпущено восемь книг Алексея Федоровича, над которыми он начал работать гораздо раньше. В революционную эпоху он думал об античной философии, Платоне, Аристотеле, о том, как это все связано с современностью. Тогда же он заинтересовался имяславием — религиозным движением, возникшим в начале ХХ века. Оно давало почву для размышлений о том, что есть человеческое имя, почему те или иные вещи называются именно так. Что это — пустой набор звуков или нечто большее? Об этом Лосев рассуждает в первой части восьмикнижия — «Философии имени».
О религиозной проблематике в те года говорить было уже невозможно, и поэтому Алексей Федорович не упоминал Бога, не цитировал никаких богословских текстов, а создал очень сложную систему философии, продолжающую, казалось бы, совсем другую традицию — Прокла и Гегеля.
Восьмикнижие Лосев создавал, будучи профессором Московской консерватории. Отсюда его стремление понять, что же такое музыка. Он доказывает, что это искусство времени, искусство числа. Именно об этом книга «Музыка как предмет логики». Потом Лосев стал задумываться о смысле числа. Так родилась «Диалектика числа у Плотина».
Что значили эти восемь книг для самого автора? Прежде всего он стремился уйти от научной очевидности, хотел «заглянуть внутрь». Для него диалектика — это живые глаза, которыми философ смотрит на мир. И как раз это помогает человеку вернуться к настоящей природе вещей, понять суть мифов, в том числе советских. Об этом философ и говорит в «Диалектике мифа». Это книги 1930 года издания в Доме А.Ф. Лосева нет — ее тираж уничтожили, а автора отправили в сначала в тюрьму, потом в лагерь.
Железное колесо от тачки
Это колесо, несмотря на небольшие размеры, очень тяжелое. Представьте, какой неподъемной была сама тачка, нагруженная грунтом, для истощенных узников лагеря на Беломорско-Балтийском канале. Алексей Федорович был сильным человеком — донской казак, ростом почти 190 сантиметров — и никогда не болел. Однако стоило ему попасть на два месяца на лесоповал, как он превратился в инвалида.
Лосев сравнивал положение советского лагерного заключенного с судьбой египетского раба и считал, что последнему было проще. Философ вспоминал, как люди жили зимой в мокрых палатках в такой тесноте, что даже переворачиваться на другой бок приходилось всем одновременно. Недаром в письмах из лагеря Лосев писал: «Я еще, как ни странно, жив».
Он боролся за выживание не только физическое, но и духовное. Так, он читал остальным заключенным лекции, писал в уме книгу о математике, потому что переносить все на бумагу возможности не было. Именно в лагере мыслитель начинал сочинять прозу — этим он занимал себя, когда сторожил склад с дровами (по 8–12 часов на морозе). Рассказы вышли уже после его смерти в двухтомнике «Я сослан в XX век» в начале 2000-х годов.
Деревянные ящики
В августе 1941 года в деревянные ящики для снарядов Алексей Лосев складывал свои главные сокровища — книги и рукописи. Время было страшное: дом писателя на Воздвиженке (там, где сейчас Арбатская площадь) разбомбили, поэтому все книги и рукописи оказались в воронке. Для Лосева это стало настоящей трагедией. Все было смято, смешано с грязью, песком и водой. Но то, что удалось спасти, он спрятал в ящиках.
Потом спасенное пришлось высушивать на веревках, выглаживать, приводить в порядок. Про каждую свою книгу Лосев говорил, что это его собеседник и друг, и потерю части своей библиотеки он переживал очень тяжело.
Книга «Владимир Соловьев»
С книгой, посвященной выдающемуся русскому религиозному философу и поэту Владимиру Соловьеву, тоже связана трагическая история, во многом подкосившая Алексея Федоровича. В советское время ему запретили заниматься философией. Даже историю античной философии, над которой он работал, нужно было называть эстетикой. Тем не менее в 1983 году Лосев решился написать книгу о своем духовном учителе, чьими трудами он увлекался еще мальчишкой-гимназистом, — собрание сочинений ему подарили за отличные успехи в учебе.
Книгу Лосева сначала сильно изменили редакторы. Алексей Федорович был против этих правок. Тогда было принято решение вовсе уничтожить тираж. Но затем от этой идеи отказались и вместо этого книги сослали на окраины Советского Союза, и даже сам философ не мог получить экземпляр в Москве. Один из его друзей купил и прислал книжку из Магадана. Именно ее сегодня можно увидеть в библиотеке.
Кресло-качалка
Почетное место в зале занимает кресло-качалка Алексея Федоровича. Это уютное плетеное кресло с лежащим на нем стареньким пледом — символ лет относительного покоя и благополучия своего хозяина.
В нем Лосев любил сидеть летом на даче, которая находилась на станции Отдых, в «кабинете» под кленами. Именно там он надиктовал массу текстов, которые теперь изучают не только в России, но и в других странах.
Барельеф
Доску, на которой изображен барельеф Алексея Федоровича, изготовили вскоре после его смерти. Это работа известного скульптора Вячеслава Клыкова. Изначально она предназначалась для Платовской классической гимназии, где учился Лосев (теперь это школа № 3 в Новочеркасске). В 2011 году, в год столетия окончания Лосевым гимназии, на основе хранящейся в библиотеке клыковской гипсовой модели отлили бронзовую доску и установили ее в здании школы.
