В программу ретроспективы кинолент Сергея Эйзенштена, приуроченной к 120-летию режиссера, вошли пять его ключевых картин: немые «Стачка», «Броненосец “Потемкин”», «Октябрь», а также звуковые исторические драмы «Александр Невский» и «Иван Грозный». Полное расписание бесплатных показов и регистрация — по ссылке.
В качестве подготовки к просмотру mos.ru предлагает ознакомиться с высказываниями самого Эйзенштейна о работе над каждым из фильмов.
«Стачка» (1924)
Немой агитационной фильм «Стачка» (также у фильма существуют названия «Чертово колесо» и «История стачки») — первый полнометражный фильм Сергея Эйзенштейна и первая кинолента в духе социалистического реализма в истории. Борьба здесь происходит не только между пролетариями и капиталистами — молодой режиссер в своем дебюте безжалостно разделывается с «театральным» кино прошлого, превращая буквально каждую сцену в наглядную демонстрацию новейших авангардных приемов съемки и монтажа.
«Картина рассчитана, конечно, на рабочего зрителя. Что же касается монтажа, то от так называемого американского монтажа я ни в коем случае не отказываюсь, считая невозможным иное выражение в кино. Доступность картины пониманию рабочего будет достигнута тем, что она будет затрагивать близкие и знакомые ему моменты и положения.
Несмотря на то что картина не имеет ни фабулы, ни общепринятого сценария, она вся построена на инсценировках в расчете обрисовки отдельных частей общей картины, но никак не в стремлении выявить страдания или героизм того или иного».
(Из беседы с Сергеем Эйзенштейном, опубликованной в «Киногазете» 11 ноября 1924 года.)
«Броненосец “Потемкин”» (1925)
Немой шедевр, снятый к 20-летней годовщине революции 1905 года, неоднократно признавался лучшим фильмом всех времен и народов и кинокритиками, и простыми зрителями. Сила художественных средств, использованных для рассказа о бунте матросов, возмущенных предложенным на обед червивым мясом, свергнувших с корабля офицеров и поднявших на мачте красное знамя, впечатляют зрителей до сих пор. Кстати, при съемках декораторам пришлось использовать флаг из белого полотна, так как красный в черно-белой передаче выглядел черным. 108 кадров, в которых появляется знамя, были вручную раскрашены перед премьерой в Большом театре. Неожиданное появление красного цвета в черно-белом фильме вызвало у зрителей того времени восторг.
«Меня упрекают в том, что “Броненосец” слишком патетичен. Кстати, в том виде, в котором он был показан немецкому зрителю, сила его политической направленности была очень ослаблена. Но разве мы не люди, разве у нас нет темперамента, разве у нас нет страстей, разве у нас нет задач и целей? Успех фильма в Берлине и во всей послевоенной Европе, погруженной в сумерки неустойчивого status quo, должен был прозвучать призывом к существованию, достойному человечества. Разве такой пафос не оправдан? Надо поднять голову и учиться чувствовать себя людьми, нужно быть человеком, стать человеком — ни большего и ни меньшего требует направленность этого фильма.
…В “Броненосце “Потемкин” актеров нет, в этом фильме есть только подлинные люди, и задачей его постановщика было найти подходящих людей. Решали не творчески выявленные способности, а физический облик. Возможность работать так имеется, конечно, лишь в России, где все является государственным делом. Лозунг “Все за одного — один за всех!” стоял не только на экране. Если мы снимаем морской фильм, к нашим услугам весь флот, если мы снимаем батальный — с нами всюду Красная армия. Если речь идет о сельскохозяйственном фильме — помогают соответствующие учреждения. Дело в том, что мы снимаем не для себя, не для других, не для того и не для этого, а для всех нас».
(Из статьи «С. Эйзенштейн о С. Эйзенштейне, режиссере кинофильма “Броненосец “Потемкин”». Цит. по: Эйзенштейн С.М. Избранные произведения. М.: Искусство, 1964–1971.)
«Октябрь» (1927)
Премьера «Октября», заключительной части революционной трилогии, начатой «Стачкой» и «Броненосцем “Потемкиным”», планировалась в 1927 году. Однако из-за затянувшихся съемок на экраны фильм вышел лишь в 1928 году. Картина Эйзенштейна и Григория Александрова вызвала противоречивые мнения, прежде всего из-за того, что в ней впервые зрители увидели Ленина, сыгранного актером. Первым в истории советского кино исполнителем роли Ильича стал простой рабочий Лысьвенского металлургического завода Василий Никандров, имевший поразительное сходство с покойным вождем. Нововведение не вызвало безоговорочного восторга у первых зрителей картины. Например, Владимир Маяковский называл игру Никандрова отвратительной, отмечая, что тот похож не на Ленина, а на памятники Ленину.
«Постановочный коллектив брал препятствующие рождению “Октября” барьеры, как на скачках. Каждый день был днем нападения, каждая съемка — очередным барьером.
Съемки шли густо, как сельдь в океане. Они забегали друг за друга, сцеплялись в одну непрерывную цепь. Время по часам мы не измеряли — не имело смысла: ночь переходила в день, а день в ночь — в зависимости от указаний сценария.
Было ясно, что только неослабевающим темпом можно вынести картину, являющуюся в своих масштабах чем-то вроде советского “Интолеранса”, снимавшегося уйму времени. (Кстати упомянуть: “Бен-Гур” Фреда Нибло и “Наполеон” Абеля Ганса снимались по два года с лишним.)
Неслыханные для нас размеры массовок, доходивших до нескольких тысяч в сценах взятия Зимнего дворца или расстрела демонстрации на углу Садовой и Невского; грандиозные измерения вещей, подлежавших “обыгрыванию” — Зимний дворец, Смольный, весь Петроград как плацдарм разворачивающихся революционных событий, трудность возвращения современному Ленинграду недавнего облика Петрограда; слабость техники советской кинематографии, почти беспомощной перед требованиями, которые предъявлялись материалом.
...Шли напролом. Не считались ни с какими “незыблемыми канонами киноискусства” и нарушали их так же бесцеремонно, как ставили дыбом нормальную жизнь города Ленинграда, чтобы вернуть его в первобытное состояние.
Уничтожили время и пространство так же, как делали “Октябрь”, рассчитанный не только на сегодняшний день, не только на нашу республику. Разводили днем мосты в городе так же, как развели мосты между старым киноискусством и “Октябрем”.
Стерли аляповатую позолоту с нелепого великолепия Зимнего дворца, вскрывая его стопроцентное мещанское нутро, так же, как нужно сделать это со всеми красивыми фразами и пышными сентенциями об искусстве кино».
(Из статьи Сергея Эйзенштейна и Григория Александрова «Как мы делали “Октябрь”». Опубликовано в газете «Вечерняя Москва» 8 марта 1928 года.)
«Александр Невский» (1938)
Один из лучших звуковых фильмов Эйзенштейна, снятый в соавторстве с Дмитрием Васильевым. В «Александре Невском» сыграл звездный состав — Николай Черкасов, Николай Охлопков, Андрей Абрикосов, Сергей Блинников, музыку к фильму написал Сергей Прокофьев. Фильм снимался в сжатые сроки, «стахановскими темпами», как позже скажет сам Эйзенштейн. Съемки ключевой сцены — Ледового побоища — пришлись на лето, и декораторам пришлось создавать на территории Мосфильма зиму. Асфальт покрасили мелом и залили жидким стеклом, а в роли льдин снимали деревянные доски, выкрашенные в белый цвет.
«Основной задачей, которую мы ставили перед собой, было не уйти за темой в глубь веков, а через тему почувствовать и дать почувствовать [зрителю. — Прим. mos.ru] сегодняшний день. Это касается обоих фронтов — пламенный патриотизм людей XVI века перекликается с пламенным чувством любви к родине народа нашей страны. В крестоносцах, которым недаром призывает подражать Гитлер, нас интересовало уловить и передать звериный облик фашизма в его жуткой жестокости и бесчеловечности. Против них стоит группа настоящих, полнокровных людей. В Александре, Ольге, Гавриле, Игнате и других персонажах фильма нам хотелось уловить разные оттенки одной и той же любви к родине, характерной и типичной для разных представителей нашего народа».
(Из черновика речи о фильме «Александр Невский», созданного 10 ноября 1938 года.)
«Иван Грозный» (1945 — 1958)
Двухсерийный исторический фильм о царе Иване VI Грозном стал последним произведением Эйзенштейна. Первая часть вышла на экраны в 1945 году, вторая — в 1958-м, спустя 10 лет после смерти режиссера. Заказ на создание фильма о Грозном поступил от Иосифа Сталина, который лично утверждал сценарий, написанный впоследствии Эйзенштейном. Первая серия фильма получила Сталинскую премию I степени. Вторая же подверглась жесткой критике Центрального комитета — в частности, вопросы вызвал образ главного героя фильма, выглядевшего не сильным и волевым царем, а «слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета». Режиссеру было предложено изменить картину, но работа была прервана его болезнью и смертью.
«Все мы встречали его в детстве и юности. В учебниках истории, а пьесах, романах. Его странная, романтическая фигура преследовала воображение. Иван Грозный! Мало кто из исторических персонажей так часто фигурирует в произведениях искусства. Но что фактически узнаем мы из этих произведений об этом удивительном человеке 16-го столетия?
...Забыто было, что этот царь, помимо старости и детства, знал и расцвет сил, что в 17 лет он самовольно венчался на самодержавное царство, впервые в истории России и наперекор соседям, императору, папе, не желавшим признать законность этого факта. Забыто и то, что в 22 года он взял Казань, навсегда положив предел татарскому игу; что он расширил пределы государства, присоединив Казанское царство, а затем и Астраханское.
...Я тщательно изучаю летопись, исторические труды, народные песни и былины о Грозном. Предо мною стоит задача — в фильме воссоздать черты этого “поэта государственной идеи 16-го века”, как назвал его кто-то из историографов прошлого. По правдивости содержания хочется идти за летописью, фиксируя в фильме исторические черты дел Ивана IV. По форме же хочется следовать былине и песне, которые воссоздают характер живого Грозного, не гоняясь кропотливо за датой, за хронологической последовательностью. Былина и песня на широком дыхании, с большой эмоциональной силой творчески сводят воедино разные относящиеся к нему факты. Этим путем, я думаю, единственно возможно дать почувствовать через фильм величие дела Ивана Грозного».
(Из статьи Сергея Эйзенштейна «Фильм об Иване Грозном». Опубликовано в газете «Известия» 30 апреля 1941 года.)
Статья подготовлена по материалам Российского государственного архива литературы и искусства.
Фотографии предоставлены Главархивом Москвы
