Выставка «Память о счастье» в Музее В.А. Тропинина и московских художников его времени посвящена Году семьи в России, но это счастливое совпадение: «мысль семейная» пришла кураторам значительно раньше. Их идея состояла в том, чтобы расширить представление зрителя о портрете XIX века как таковом, и портрет семейный великолепно ее воплощает.
«Семейный и детский портрет — тема для живописи очень интересная. Это достаточно редкий подвид жанра, требующий от художника существенно более высокого мастерства. Необходимо не только презентовать одну модель — нужно композиционно заключить в полотно нескольких героев, организовать их определенное взаимодействие между собой и контакт со зрителем. Это трудно. Кроме того, не у каждого художника хватало навыков, чтобы верно изобразить детское лицо и мимику», — поясняет Мария Сарычева, главный хранитель Музея В.А. Тропинина и московских художников его времени, куратор выставки.
Экспозицию дополнили предметы декоративно-прикладного искусства и необычные образцы эгломизе. Всего представлено более 120 работ Василия Тропинина, Александра Брюллова, Петра Соколова, Владимира Гау, Тимофея Неффа и других русских художников из фондов музея и частных собраний.
История одного портрета
Портреты, на которых изображена семья в полном составе, встречаются нечасто. Главным образом потому, что групповой портрет требовал, очевидно, большего формата (и, как уже было сказано, мастерства), стоил дороже, и далеко не все могли позволить себе заказать такую картину. По словам Марии Сарычевой, строгой статистики, конечно, нет, но один групповой или семейный портрет встречается примерно на 100 обычных.
Тем интереснее картина, символически открывающая выставку, — портрет семьи Затолокиных. Это интересный пример провинциального, немного примитивного портрета, где изображена довольно большая группа людей. Кроме того, на нем в сборе вся семья — сама по себе история, потомки до сих пор живы и изучают свою родословную. И редкий случай, когда известна судьба каждого члена семьи, изображенного на картине.
«Портрет выполнил, вероятнее всего, провинциальный художник, возможно мало изучавший анатомию и композицию. Героев он посадил за большой стол, но они немного скучились — получилось нечто вроде современной любительской семейной фотографии. В России было немало художников, занимавшихся и иконописью, и оформлением храмов, но бравших для заработка частные заказы. Возможно, этот художник впервые в жизни взялся писать такой портрет», — рассуждает Мария Сарычева.
Затолокины выкупили дом, принадлежавший Марии Нарышкиной, фаворитке Александра I. Их общая дочь Софья умерла в этом доме на Петроградской стороне незадолго до организованной императором свадьбы с молодым графом Андреем Шуваловым. Эту историю много обсуждали в свете, она омрачила последние годы жизни Александра I, а Нарышкина вынуждена была уехать за границу. Дом выставили на продажу, и здесь возникает версия, почему его купила не очень родовитая семья: вероятно, изначально задумывалось продать дом скромным, добропорядочным, ничем не скомпрометировавшим себя людям. Скорее всего, именно в свой новый дом Затолокины и заказали портрет. Потом его передавали по наследству — об этом свидетельствуют записи на обороте. В музей картина попала от представителей одной из ветвей семьи, живших в Москве.
Язык символов и аксессуаров
Не обо всех людях, изображенных на портретах из коллекции музея, известно много — о некоторых нет практически никакой информации. Но кое-что о героях зрителю могут рассказать символы, которые использовали художники XVIII и XIX веков.
Если в XVIII веке были популярны языки вееров и мушек, с помощью которых можно было передать тайные послания, то в первой трети XIX столетия их сменил язык цветов. В Европу он пришел с викторианством, а после распространился и в России. Это время ознаменовалось активным развитием ботаники как науки и, соответственно, ботанической иллюстрации. Живописцы тоже активно использовали флористические символы.
На портретах, представленных в экспозиции, часто можно увидеть розовые розы. Это трактуется как символ чистой невинной дружбы, в том числе между членами семьи. Кроме того, роза — королева цветов, она говорит о расцвете женской красоты, поэтому распустившиеся розы с бутонами часто изображали на портретах матерей с детьми.
«Почему мы достаточно уверенно говорим об использовании языка цветов? Обратите внимание на портрет отца и дочери. За плечами мужчины стоит георгин, на языке цветов означавший достоинство и послание, которое считывалось как “я еще свободен”. Следовательно, мы можем предположить, что это вдовец. А гортензия, которую тоже видно на картине, означала терпение и ожидание», — поясняет Мария Сарычева.
В одном из залов можно рассмотреть практически уникальный post mortem портрет ребенка. Об этом тоже говорят знаки и аксессуары: кипарисы на заднем плане, ветка розы с одним увядшим и упавшим цветком, гиацинт (символ вечной памяти), вьюнок (символ привязанности). В XVIII–XIX веках детская смертность была еще очень высока, и портрет, выполненный в таких обстоятельствах, сам по себе говорит о том, что ребенок, изображенный на нем, долгожданный, с ним было связано много надежд.
Еще одна картина, на которую предлагает обратить внимание куратор выставки, — портрет девочек из великокняжеской семьи и одновременно портрет… вазы. Изделие, которое можно увидеть на заднем плане, изготовили в 1837 году на Императорском фарфоровом заводе, подобные выпускали в единственном экземпляре по заказу государя. Их могли дарить, передавать, распределять между членами царской фамилии. Сейчас ваза хранится в Государственном Русском музее. Возможно, благодаря ей удастся установить, кто именно изображен на портрете. Есть вероятность, что родителям девочек подарили ее на свадьбу, но художник запечатлел предмет в том числе из-за сюжета на нем — дамы с собачкой. Рядом с девочками часто изображали собак — как знак их будущей роли жены, верности и супружеской добродетели. То же самое символизирует домашний плющ: он не может расти без опоры, под которой подразумевается будущий муж.
Мальчиков часто изображали с яблоком, и это, учитывая, что до определенного возраста детей одевали одинаково, могло служить едва ли не единственной маркировкой гендерной принадлежности. Кроме того, яблоко на портрете было и обозначением возраста: по синодальному уставу не знающих греха детей не причащали до семи лет (а яблоко еще и символ плода познания из райского сада). Также частые детали на портретах мальчиков — хлыстик, символ послушания, и книга, символ ученичества, воспитания и будущего просвещения.
Миниатюра, портрет кормилицы и семья Наполеона
В витрине с миниатюрами Мария Сарычева рекомендует рассмотреть портрет Анны Толстой с сыном Алексеем Константиновичем, будущим первым великим писателем из рода Толстых. С его детством связана интересная история: именно для него была написана сказочная повесть «Черная курица, или Подземные жители». Ее опубликовал дядя мальчика, брат матери, под псевдонимом Антоний Погорельский (на самом деле его звали Алексей Перовский). Это была очень состоятельная семья, и сама Анна Алексеевна была баснословно богата. Благодаря этому она смогла развестись и оставить ребенка у себя, а брат помогал ей воспитывать сына. Как раз в воспитательных целях он и написал знаменитое произведение. Алексей Толстой изображен на миниатюре в красной косоворотке, и это маркировка возраста: до трех лет все дети носили платьица, потом мальчикам шили рубашки. А в николаевскую эпоху, когда во все сферы жизни проник тезис «Православие, самодержавие, народность», мальчиков из богатых дворянских родов стали одевать в русском стиле.
Что касается расширенного круга семьи, то в него в аристократической среде часто входили кормилицы. На выставке можно увидеть раскрашенную фотографию одной из них. Представительницы дворянства и тем более царской семьи крайне редко кормили грудью — это считалось нецивилизованным и едва ли не недостойным занятием. Например, когда английская королева Виктория узнала, что ее внучка, последняя российская императрица Александра Федоровна, сама кормит грудью своих дочерей, то была крайне возмущена. Она написала гневное письмо в Россию и даже повелела назвать именем внучки корову.
Кормилиц тщательно выбирали среди женщин, у которых шесть-семь недель назад родился ребенок: они должны были быть красивыми, здоровыми и иметь своих здоровых детей. По традиции кормилицу наряжали в богато украшенный русский сарафан, кокошник с золотым шитьем и вышивкой, бусы. Ее официально представляли гостям — она выносила к ним младенца. Связь ребенка с кормилицей иногда могла быть едва ли не более тесной, чем с родной матерью. Известно, например, что император Николай II до последних дней выписывал свою кормилицу из деревни на праздники, секретничал с ней, дарил подарки и выплачивал специальную пенсию.
На выставке представлено несколько произведений из частного собрания, связанных с семьей Наполеона Бонапарта. Если при жизни императора культивировался его образ великого полководца и государственного деятеля, то после смерти возник миф о нем как о семьянине и домашнем человеке. Общего с действительностью это имело мало, но в эпоху романтизма Наполеона даже в России иногда воспринимали как пострадавшего от действительности, находившего убежище в семье. Уникальное каминное украшение демонстрирует первый урок верховой езды сына Наполеона.
Очень интересные экспонаты — портреты французского императора с супругой и наследником, их из-за границы привез частный коллекционер. Такие вещи крайне редко можно увидеть в российских музеях. Обрамление портретов бумажным кружевом больше европейская, католическая традиция — так в XIX веке было принято украшать образы святых и в храмах, и в обычных домах. Вырезание бумажного кружева было семейным развлечением наравне с вышивкой, но эти вещи редко сохранялись из-за хрупкости. У каждого портрета собственная монограмма и свой узор — например, портрет Марии Луизы украшен гвоздиками, которые на языке цветов означают родительскую любовь. По легенде, гвоздики вырастали там, где падали слезы Богородицы, оплакивавшей распятого Христа.
Выставка «Память о счастье» в Музее В.А. Тропинина будет работать до 12 сентября.
