Нянины сказки, варенье и любовь. Что радовало Александра Пушкина

6 июня исполняется 226 лет со дня рождения Александра Пушкина. Поэт умел радоваться простым вещам: вкусной еде, увлекательному чтению, разнообразным поездкам. Рассказываем, в чем еще Пушкин находил отраду и что особенно сильно его волновало, кроме творчества и повседневных дел.

Хорошие стихи

«Признаюсь, что одна только надежда получить из Москвы русские стихи Шапеля и Буало могла победить благословенную мою леность. Так и быть; уж не пеняйте, если письмо мое заставит зевать ваше пиитическое сиятельство; сами виноваты; зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дергает бешеный демон бумагомарания» (из письма от 27 марта 1816 года).

Александр Пушкин любил проводить время за чтением сочинений князя Петра Вяземского — одного из своих самых близких друзей, поэта, публициста, историка, с которым познакомился в 1816 году в Царскосельском лицее. Пушкин высоко ценил его творчество, сравнивая с произведениями французских авторов, что, разумеется, не могло не польстить Вяземскому.

«С моей стороны, прямо объявляю вам, что я не намерен оставить вас в покое, покамест хромой софийский почтальон не принесет мне вашей прозы и стихов. Подумайте хорошенько об этом, делайте, что вам угодно — но я уже решился и поставлю на своем», — угрожающе-шутливо продолжил письмо Пушкин.

София, о почтальоне которой идет речь, — это Царское Село. Александр I в своем указе от 1808 года велел «сей соединенный город именовать отныне город Сарское Село, или София».

Дружеская помощь

«Твое поручение отыскать тебе дом обрадовало меня несказанно. Дело не к спеху, однако изволь изъяснить мне потолковее, что такое в начале лета и не дорого. Лев Нарышкин, с которым я уж об этом говорил, уезжает в чужие края в начале лета. Он нанимает здесь дом, за 500 рублей в месяц, и дачу не очень помню за сколько. Я бы советовал тебе для детей нанять дачу, потому что в городе пыль несносна».

Такие строки князь Вяземский получил от Пушкина в марте 1824-го — тот писал из Одессы. Со стороны поэта Петр Андреевич всегда находил поддержку — и в трудах, и в делах, касаемых повседневной жизни. Узнав, что другу требуется дом, Пушкин тут же стал деятельно помогать ему и в этом. Письмо он продолжил добрым подначиванием — в своей обычной манере: «Буду еще хлопотать; впрочем, твоего “слишком дорого” не понимаю; ты деньги всё ведь истратишь, если не на то, так на другое. Жду ответа».

Нянины сказки

Александр Сергеевич, как известно, рос, слушая сказки своей няни Арины Родионовны, которую очень любил и даже сделал прототипом няни Татьяны из «Евгения Онегина». Однако и во взрослом возрасте поэт не растерял привязанности к ним. Так, в ноябре 1824 года он написал младшему брату Льву в Петербург:

«Знаешь мои занятия? до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!»

Сам Пушкин тогда находился в ссылке в Михайловском, имении матери, — уволенный со службы из-за письма, в котором рассказывал об увлечении «атеистическими учениями». Любимая няня была рядом, помогала коротать время в спокойствии и уюте, насколько это возможно. Сказки Арины Родионовны продолжили жить и в его собственных произведениях: поэт записал несколько историй с ее слов, а одна стала основой для «Сказки о царе Салтане».

Михайловское

Ссылка поэта в Михайловском длилась два года. Он много читал, гулял по окрестностям, вел душевные разговоры с няней, завершал начатые ранее произведения. Заточение оказалось даже достаточно приятным, так что и после окончания ссылки Пушкин время от времени ненадолго сюда возвращался — отдохнуть от шумного города.

«Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни — ей-богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр»., — писал он Петру Вяземскому 9 ноября 1826 года.

Было в том письме несколько строк и о старушке Арине Родионовне, которая еще до визита воспитанника отправляла ему полные тепла послания с приглашениями приехать. «Няня моя, — продолжал поэт, — уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом».

Любовь

В декабре 1828 года жизнь поэта перевернулась: на одном из многочисленных балов он встретил Наталью Гончарову, которая делала первые шаги в высшем свете. Пушкин сразу влюбился. Тут же были полностью забыты все прошлые увлечения — рядом с Натальей решительно блекли остальные девушки. Поэт не хотел больше слышать ни о ком из тех, кому когда-то посвящал стихи. Среди дам, которым он некогда вверял свое сердце, были графиня Елизавета Воронцова, соседка по Михайловскому Евпраксия Вульф и дворянка Анна Керн.

Пушкин захотел непременно жениться на Гончаровой, но ее родители были против: ссылались на то, что дочь слишком юна. Поэт не отступал, переживал, часто писал Наталье Ивановне, матери возлюбленной. «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась», — говорилось в одном из писем.

Наконец после долгих месяцев благословение было дано. Одними из первых счастливую весть получили родители поэта Сергей Львович и Надежда Осиповна.

«Мои горячо любимые родители, обращаюсь к вам в минуту, которая определит мою судьбу на всю остальную жизнь. Я намерен жениться на молодой девушке, которую люблю уже год, — мадемуазель Натали Гончаровой. Я получил ее согласие, а также и согласие ее матери» (из письма от 11 апреля 1830 года).

2 марта (по старому стилю — 18 февраля) 1831 года Пушкин и Гончарова обвенчались в московской церкви Большое Вознесение у Никитских Ворот. Их первым совместным жильем стала квартира в доме 53 на Арбате, арендованная у дворянской семьи Хитрово.

«Я женат — и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился», — такие строки в феврале 1831 года получил Петр Плетнев, друг Пушкина, главный редактор журнала «Современник».

Семейная жизнь

В квартире на Арбате молодая семья не прожила и трех месяцев: мать Натальи Гончаровой постоянно им докучала. 15 мая 1831 года Пушкины уехали из Москвы в Санкт-Петербург.

Тем не менее Александр Сергеевич часто приезжал в покинутый город по делам. Скучая по жене, он постоянно писал ей письма, заботясь и тревожась о ней. Особенно трепетно относился он к Наталье Николаевне в то время, когда она ждала ребенка.

«Пожалуйста не стягивайся, не сиди поджавши ноги, и не дружись с графинями, с которыми нельзя кланяться в публике. Я не шучу, а говорю тебе серьезно и с беспокойством. <…> Стихов твоих не читаю. Черт ли в <них> и свои надоели. Пиши мне лучше о себе — о своем здоровье. На хоры не езди — это место не для тебя», — наставлял Пушкин жену в письме, написанном в декабре 1831 года.

Простая еда

В дни разлуки с супругой поэт много рассказывал и о себе, делился тем, как идут дела, упоминал о повседневных приятных занятиях — Наталья Николаевна получала обо всем самый подробный отчет.

Например, октябрь 1833-го Пушкин провел в имении Болдино, где написал поэму «Медный всадник», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Пиковую даму» и многое другое. В одном из писем для возлюбленной говорилось:

«Просыпаюсь в семь часов, пью кофей и лежу до трех часов. Недавно расписался, и уже написал пропасть. В три часа сажусь верхом, в пять в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До девяти часов — читаю».

Поэт всегда любил самую простую еду: во многом это был отголосок воспитания, полученного от Арины Родионовны. Пожалуй, одним из самых обожаемых угощений был печеный картофель — сытный и вкусный. На десерт поэт предпочитал крыжовенное варенье.

«Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с удовольствием, что проеду мимо Вульфовых поместий, и решился их посетить. В восемь часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу, который обрадовался мне, как родному. <…> Здесь объедаюсь я вареньем и проиграл три рубля в двадцать четыре роббера в вист», — докладывал Александр Сергеевич в августе 1833-го.

В том же письме он успокаивал любимую жену: «Вельяшева, мною некогда воспетая, живет здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу. <…> Ты видишь, что во всех отношениях я здесь безопасен».