«Музыка — центр моей жизни». Иван Рудин — об искусстве, о работе дирижера и концертном зале «Зарядье»

Концертный зал «Зарядье» открылся в 2018 году и с тех пор стал одним из любимых культурных пространств, ценимых не только профессионалами, но и зрителями. Возглавляет его Иван Рудин — пианист и дирижер, заслуженный артист России, художественный руководитель Московского государственного симфонического оркестра. Сегодня репертуар концертного зала «Зарядье» весьма разнообразен: здесь выступают российские и зарубежные исполнители классической музыки, проходят крупные фестивали, разработаны образовательные программы для самой широкой аудитории. До 6 июля все желающие могут принять участие в III Московском летнем музыкальном фестивале «Зарядье», где звучат классика, джаз, фолк и сочинения современников.

Фрагмент беседы  — полная версия интервью «Культуре Москвы» доступна на видео.

— Концертный зал «Зарядье» — одно из моих самых любимых мест, где все продумано до мельчайших деталей. Мы здесь, потому что прекрасный Иван Рудин, пианист, педагог, художественный руководитель Московского государственного симфонического оркестра и генеральный директор зала «Зарядье», нас любезно пригласил.

— Добро пожаловать.

— Спасибо. Я заметила, что вы не очень любите давать интервью. Мне показалось?

— Нельзя сказать, люблю или не люблю. Скорее, я так воспринимаю: интервью как будто подводят черту под чем-то или какой-то итог, и нужно рассказать о сделанном. Я не очень люблю обещать — предпочитаю делать, поэтому, не желая подводить черту, находясь в таком транзитном состоянии, стараюсь говорить публично только о том, что действительно требует быть рассказанным, проговоренным, обсужденным.

— Если сделать регулярные интервью с нами традицией, мы станем частью этого транзита. И тогда точно не будет страшно: будем все время в процессе и потоке.

— Я совершенно не боюсь интервью. Поверьте, артисты, которые десятилетиями выходят на сцену, знакомы с волнением не как с чем-то разовым, а как с частью ежедневной рутины. Мы, конечно, учимся владеть собой, как писал классик: «Учитесь властвовать собою». Это дает возможность достаточно свободно чувствовать себя в разных обстоятельствах, учит выдержке, самообладанию — это часть профессии.

— Вам недостаточно быть просто классным пианистом. Вы стали художественным руководителем оркестра, затем — дирижером и, наконец, генеральным директором зала «Зарядье». Как совместить творчество с серьезными управленческими структурами и инструментарием?

— Самая лучшая школа — это жизнь. Поэтому, что касается навыков управления, я не стал генеральным директором концертного зала «Зарядье» вдруг в один день, просто сидя перед нотами. Я много рассказывал, что в 17 лет организовал свой международный фестиваль. Когда мне исполнилось 18, в 2000 году, зарегистрировал, будучи студентом первого курса, некоммерческую организацию «Благотворительный фонд “Арс лонга”». Все сложилось по какому-то внутреннему интересу, но у меня была возможность, фора освоить это ремесло управления и организации в течение длительного времени.

В зал «Зарядье» я пришел, когда сделал уже, может быть, 50 или даже 70 фестивалей в России и за рубежом. У меня был значительный опыт организационной работы в совершенно разных условиях, когда приезжаешь и организовываешь что-то в поле. Именно это дало мне возможность спокойно чувствовать себя в руководстве действительно важной культурной институцией, одной из важнейших в стране. И очень многому научило в смысле музыкальной дисциплины. Отчасти управление фестивалем привело меня к тому, что я посмел пойти в дирижеры. Конечно, это был определенный вызов.

Всё вместе, вкупе — из одного прорастает другое. Я не могу сказать, что вдруг. Вот здесь был кирпич, потом вдруг оказался пруд, после пруда — что-то еще. Нет, одно вытекало из другого и становилось естественным продолжением, развитием, может быть, каким-то усилением. В итоге я чувствую, что музыка является центром моей жизни, моих интересов, и все события, все виды деятельности, которыми я занимаюсь, так или иначе служат музыке.

— Музыка  — очень серьезный, тонкий, конкретный язык. И люди, говорящие на нем, заметно отличаются от остальных. Как вы, директор концертного зала, дирижер, художественный руководитель оркестра, общаетесь с теми, кто музыкальным языком в совершенстве не владеет? Ведь это же большая часть зрителей.

— Как генеральному директору зала «Зарядье» мне очень важно, чтобы приходила новая аудитория. И прежде всего мы говорим о детях. Поэтому у нас появилось такое направление, как «Зал “Зарядье” — детям».

Я воспринимаю свою жизнь как служение искусству. Для артиста новая аудитория — любая, в которую ты входишь. Даже публику, встречавшуюся с тобой десятки раз, ты все равно должен завоевать.

— Абонементы  — хороший инструмент продаж, чтобы человек определился, зафиксировался. А фестивали — инструмент управленческий или все-таки нет? Потому что тоже есть компоновка концертов, композиторов, музыкантов. Такой подход  — упрощение, усложнение? Есть ли здесь менеджерский прием?

— Я бы не сказал, что упрощение. Это как проектная работа. В зале «Зарядье» есть два глобальных проекта — летний и зимний фестивали, они проходят в кульминационные точки сезона. И зрители могут выбрать себе по вкусу очень разные программы — от барочной до современной музыки, хоровые, оперные, специальные проекты, среди которых, например, «Борис Годунов» — полноценная оперная постановка для концертного зала. Не так много площадок в мире и в России, где делают такие проекты.

А если говорить о продвижении билетов, то со времени открытия зала есть система хештегов, используя которые человек может собрать внутри фестиваля абонемент и получить скидку на определенное количество концертов.

— Как вы думаете, нужно ли объяснять музыку? Лекция-концерт, беседа-концерт — очень правильные и нужные форматы, хотя, конечно, не все к ним готовы.

— Как культурный организатор я считаю, что это необходимо, потому что могут быть люди, которые хотят узнать про само сочинение, и тогда им будет проще слушать. Такие экскурсы важны, нужны и пользуются спросом. Но мы делаем их не как лекцию-концерт, а как лекцию перед концертом. Кто хочет и у кого есть время, могут прийти за час до начала в малый зал и послушать о произведении, которое будет исполняться: его историю, что переживал композитор, что происходило с сочинением в дальнейшем.

Но как музыкант, отвечая на ваш вопрос, я очень боюсь объяснять музыку — не рассказывать истории вокруг сочинения, а именно объяснять. Я понимаю, что это необходимо, но для меня музыка — настолько сокровенное ощущение, что я вообще стараюсь им не делиться. Некоторые внутренние вещи ты не можешь рассказать, иначе они перестают быть сокровенными. Когда ты их произносишь, они словно теряют важность и значение в твоем сердце, и ты стараешься найти что-то другое, что так же тебя вдохновляет.

— Существует ли ваша персональная концепция, каким должен стать зал «Зарядье»?

— Мы начали с того, что я не люблю давать длинные прогнозы и рассказывать, что будет. Но, конечно, я живу с представлением, каким должен быть зал «Зарядье». Наша каждодневная работа, довольно дисциплинированная, ведет его именно в ту сторону, где мы с командой, коллективом видим будущее. Ведь совершенно удивительным образом в сердце Москвы появился такой концертный зал — один из лучших в мире, построенных за последние 10 лет. Конечно, как можно больше людей должны знать о том, что здесь происходит: весь спектр и весь горизонт — от барочной до современной музыки. Зал «Зарядье» должен заказывать музыку и продвигать, развивать и это направление.

— А вы заказываете?

— Конечно. Постоянно необходимы свежая кровь, свежие идеи, новые сочинения. Но никто не гарантирует, что каждое заказанное произведение станет таким же шедевром, как «Щелкунчик» Петра Чайковского.

А возвращаясь к тому, что такое зал, мне кажется, что его формула заложена при самом основании. Наша задача — максимально сделать все необходимое для того, чтобы зал был именно таким, каким его задумывали. Мы должны извлечь все успешное из опыта великих предшественников и передать залу все наследие, чтобы оно здесь жило. Поэтому у нас есть летний и зимний фестивали, фестиваль барочной музыки, Фестивальный симфонический оркестр, Фестивальный барочный оркестр. В этом году мы презентуем фестивальный хор «Зарядье» как раз на закрытии летнего фестиваля. Мы стараемся идти по пути, который, вероятно, должен занимать десятилетия, а мы хотим его пройти как можно быстрее.

— Я не знаю, по каким критериям вы впускаете в себя разные проекты. Каким должен быть фильтр? Вот это будет хорошо, а это  — плохо; это мы возьмем, а то — нет, потому что есть репутационные риски или просто не вписывается в тот образ, который рисуем?

— За последние годы зал «Зарядье» стал делать гораздо больше собственных проектов. Это значит, что мы не просто предоставляем площадку, а формируем сезон, каким его видим, и выступаем как заказчик или приглашающая сторона — хозяева, которые ждут гостей и всем очень рады. Формировать сезон так, чтобы не было слишком пестро, укладываясь в какую-то единую концепцию, — это очень тонкая грань. Здесь плод коллективного труда, и самое вредное, что может быть, — это административно узурпировать, сказав, сегодня будут играть Иоганнеса Брамса, завтра — Дмитрия Шостаковича, потом — Петра Чайковского.

— Стоя за дирижерским пультом, вы ближе к диктатору или вы мягкий дирижер? Как это происходит?

— Вы знаете, я и немягкий, и нежесткий. Я вырос профессионально в такой среде, получил специальное музыкальное образование, которое было довольно суровым, бескомпромиссным с точки зрения требовательности к тому, что происходит. У нас не было принято никого хвалить, и я совершенно не воспринимаю, когда человек без поглаживания по голове не в состоянии двигаться дальше. Но я достаточно требователен прежде всего по отношению к самому себе, и из этого складывается мое отношение к работе, которая соприкасается со мной. Что касается дирижерской стези, когда ты на сцене в момент исполнения, — здесь нет никакого второго мнения. Это совершенно исключено. Если есть второе мнение, пожалуйста, идите учитесь дирижированию — всё, и нет вопросов.

— Если на Москву посмотреть как на площадку, которая дает, развивает, помогает, вступает в диалог, готова меняться, перенастраивать системы, — насколько она сейчас молодец с точки зрения классической музыки?

— Знаете, я рос в Москве, ходил в школу, потом в Московскую государственную консерваторию имени П.И. Чайковского. А затем мы все вдруг будто оказались в другом городе. С одной стороны, есть такая пугающая фраза: «Москва — лучший город Земли», а с другой — Москва стала результатом визионерства, и это не мечты, а то, что можно построить в человеческом обществе. И то, что сделано, включая зал «Зарядье», сложно даже осмыслить, потому что сделано столько, что дух захватывает.

Есть популярная статистика, связанная с количеством выпускников музыкальных школ, находящихся в местах лишения свободы: число их там не так велико. Мы любим шутить, что люди, которые соприкоснулись с музыкой, как будто имеют прививку для будущей жизни.

Люди более гармоничные, возможно, имеют разные интересы. И они ведут их по жизни, защищают от ошибок, помогают не оступиться. Я не говорю, что это точно так, но хочу верить, что музыка — самое важное, что есть в жизни, по крайней мере, для меня. Сложно представить, как человек мог бы жить, не имея музыки вообще, с другой стороны — понять, что все, что сделано в мире музыки, начиная от музыкальных инструментов, тоже создано человеком. Такая была потребность у нас: не только есть, находиться в тепле, одеваться, перемещаться из точки А в точку Б, но и слушать музыку. Я не знаю, спасет ли мир красота, но музыка заставляет людей задумываться о вопросах, без которых полноценно существовать человек не может.

«Культура Москвы»: гид по ярким событиям столицы