«Мне повезло заниматься делом, которое очень нравится». Игорь Бутман

6 июня

Игорь Бутман, выдающийся саксофонист, композитор, народный артист России, — самый известный и титулованный джазмен страны. В 2015 году в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже ему вручили медаль «Пять континентов» за выдающиеся достижения в области культуры и искусства, а также за вклад в развитие международных культурных связей, не говоря уже о других зарубежных и отечественных наградах. Бесконечно влюбленный в музыку, достигший невероятных высот в исполнительском искусстве, давно и искренне любимый зрителями, он выступает талантливым популяризатором джазового искусства. По всей стране открываются академии джаза и проводятся тематические фестивали — 25 лет исполняется «Триумфу джаза», а с 9 по 15 июня снова пройдет Московский джазовый фестиваль, на котором более тысячи ведущих музыкантов из России и зарубежных стран представят свои лучшие программы.

Фрагмент беседы — полная версия интервью «Культуре Москвы» доступна на видео.

— Мы находимся, не знаю, как правильно назвать, в джазовой — святой святых, там, где проходят репетиции, куда любимый всеми Игорь Бутман пригласил нас к себе в гости.

— Всегда рады, всегда готовы принять замечательных гостей.

— Я не буду перечислять ваши награды, заслуги и дискографию. Очевидно, что в российском джазе вы центральная фигура. У вас сумасшедший график, и вы в нем живете всю жизнь. Как сохранить себя, отлично выглядеть, выступать и создавать такое количество проектов?

— Мне повезло в жизни заниматься делом, которое очень нравится. Ты любишь музыку, сцену, музыкантов, любишь общение с публикой — и это на самом деле удовольствие. Конечно, все эти поездки в аэропорты, перелеты, паспортный контроль отнимают время, но когда выходишь на сцену, играешь со своими музыкантами, партнерами, молодыми, которые рвутся в бой, — это сразу дает силы нравственные и духовные, а с духовными и тело начинает работать нормально. У тебя все время позитив, музыкальный и человеческий, больше всем интересуешься. Раньше ездил на гастроли — просто приехал, поспал, сыграл, поспал и уехал. Сейчас — приехал, сходил на экскурсию, пообщался после концерта (раньше всегда ходили на джем-сейшен), поговорил с музыкантами, получил массу впечатлений и энергии, чуть-чуть поспал — и уже ты как новый.

— Цепляюсь за пассаж про экскурсии: чтобы понять место, прочувствовать, и чтобы потом все это отражалось на сцене и в музыке? Поскольку где, как не в джазе, больше всего импровизации.

— Конечно, ты заряжаешься эмоциями, историей, рассказом. Когда интересный экскурсовод, ты как бы окунаешься совсем в другое время, начинает работать воображение, мозг перестает думать о том, о чем, может быть, и не надо, но он думает. Это не столько развитие, сколько отдых и даже больше.

— Я часто многие вещи в культуре сравниваю или объясняю через джаз, потому что джаз — это свобода, импровизация, чувства, но есть при этом заданные квадраты, стандарты. Когда вы встречаете классного экскурсовода, вы, наверное, смотрите на него так, как если бы джазовый музыкант импровизировал в рамках своего стандарта?

— Конечно, везде есть очень талантливые люди — экскурсоводы, которые знают время. Какие-то вещи, может быть, они и домысливают, но они же не читают по написанному, как люди, что-то заучившие. Им можно задать вопросы об истории, о судьбе людей, которые были вокруг тех предметов, о которых они рассказывают.

Последний раз мы были в музее Строгановском в Петербурге (Строгановский дворец. — Прим. mos.ru), он относится к Русскому музею, на Васнецове. Открываешь для себя художников, которых еще в школе изучал, саму историю, высказывания того же Васнецова. Вот это стало другое — новое в жизни появилось.

— У джаза были вспышки и любви, и развития, и угасания и даже периоды подполья. Что происходит сейчас и какие центры с точки зрения развития именно джаза самые мощные в стране, на ваш взгляд?

— Сейчас отношение к джазу, я считаю, прекрасное: развитие фестивального движения, образовательные процессы. В Москве появилась Академия джаза. В какие годы можно было представить себе слово «джаз» в названии официального государственного бюджетного учреждения культуры? Поддерживаются фестивали, центры, в основном в крупных городах, появляются молодые музыканты. В Петербурге открылась Академия джаза, в Новокузнецке — на Кузбассе. Идут переговоры в Новосибирске, Иркутске. Нужно создавать именно такие учебные заведения, которые полностью направлены на джаз, хотя это не только он, а все, что связано с музыкой неакадемической.

Но база у нас, разумеется, не то что должна быть — она просто есть. Какой бы дом ни был сверху, под землей у него должен быть фундамент, а это все, что имеет отношение к музыке академической. Она везде. До мажор, как говорится, и в Африке до мажор.

Конечно, Москва, Санкт-Петербург — две культурные столицы. И Казань, и Екатеринбург, и Челябинск, и Иркутск, и Новосибирск. На Сахалине открывается Академия джаза, в Челябинске — детская филармония, где есть джазовый оркестр. На самом деле зрители идут на джазовые концерты, фестивали, которых уже по нашей стране, по-моему, в общей сложности больше 80, почти в каждом городе. В Самаре очень хороший джазовый центр. Я просто сейчас города называю — потом скажу, что забыл.

— Если вас послушать, то у нас вся Россия просто в едином порыве находится в какой-то джазовой эйфории.

— Конечно, у нас культурная эйфория. Не только джаз, а кинофестивали, фестивали академической музыки, художественной, народной музыки.

— Мы все изучаем свои корни, воспеваем, приподнимаем все наше локальное. С этой точки зрения есть ли разница, например, между московским джазом, сибирским или джазом на Волге, в Самаре?

— Было в свое время отличие Ленинградской консерватории, Санкт-Петербургской, от Московской. Самое главное — два разных подхода: Московская, считалось, делала акцент на технику, Петербургская — больше на чувства, передачу эмоций. Так было еще до революции. Я думаю, Москва со всей России аккумулирует и привлекает музыкантов, которые пытаются пробиться, но наиболее техничные и агрессивные ребята именно в Москве остаются. В Ленинграде, Санкт-Петербурге, более консервативный подход к музыке, поэтому те, кто любит традиционный джаз, смотрят в его сторону.

— Вы рассказали про большой приток молодых музыкантов в Москву, и на IV Московском джазовом фестивале у вас отдельный блок как раз с молодыми, начинающими или с уже заявившими начинающими, подающими надежды?

— Нет, не начинающими точно. Это молодые музыканты, которых мы отобрали очно и заочно.

— А как вы их отбираете при таком количестве желающих?

— Я же не один слушаю всех артистов. Есть специалисты, группа музыкантов, которые мне помогают, члены моего оркестра. Мой первый заместитель в Академии джаза Павел Овчинников занимается почти всей молодежью — это наш фестиваль «Будущее джаза». И конечно, благодаря поддержке Москвы мы можем пригласить молодых музыкантов, чтобы они могли себя показать.

Ведь иногда можно потерять себя. Если ты живешь в другом городе и хочешь как-то проявиться в Москве, но не хватает сил, эмоций, знакомств. И человек талант может потерять. В родном городе всегда гораздо легче и спокойнее, есть работа, но выхода на большую сцену нет, тебя никто не знает. А в Москве мы хотим дать возможность познакомить коллег со своей музыкой, творчеством, в первую очередь с московским зрителем, проверить, чего ты стоишь, и дальше уже смотреть, чем лучше заниматься.

И каждый раз мы не удивляемся, а радуемся тому, что приезжают молодые, очень подготовленные музыканты, среди которых есть и барабанщики, и трубачи, и саксофонисты.

— А они привозят что-то свое?

— Да, в основном играют свою музыку. Но нет такого, что мы обязательно хотим, чтобы они играли собственные сочинения. Если человек — талант, то ты слышишь его через любую известную джазовую композицию, зарубежную, американскую или нашу, сразу слышишь талант, оригинальное звучание, что это интересно, а не просто какие-то заученные фразы, которые повторяются из раза в раз.

— Вы подхватили 100-летие российского джаза — масштабный проект не только с концертами, но и образовательными направлениями, кино, когда зрители, далекие от джаза, все поняли, прочувствовали и приняли. Мне кажется, даже обновилась и увеличилась аудитория самого джаза?

— Абсолютно, но мы для этого и делали. Потом многие люди не знают, что джаз существовал еще до Советского Союза, когда он звучал почти везде. И тот же артист Леонид Утесов, которого до сих пор любит страна, сам великолепный импровизатор, у него был джазовый оркестр, и там столько блестящих, талантливых музыкантов. Первый джазовый госоркестр, потом переименованный в оркестр Министерства обороны, но сначала все-таки джаз-оркестр, поехал выступать на фронт и погиб под Вязьмой — героическая история советского джаза.

— Далеко не все знают, что Игорь Стравинский очень любил джаз и писал сочинения для джаз-банда. Возможно, это та самая музыка, которая в его композиторском мышлении и привела к эксперименту, давшему потом толчок новой академической музыке.

— Конечно. Уверяю вас, что Бах, Моцарт импровизировали, могли сесть за рояль и сыграть импровизацию на любую свою музыку.

— Они просто не называли это джазом.

— Тогда этого слова не было. Мы точно не знаем, потому что не было тогда технологии все фиксировать на пленке или на пластинке. А импровизационная музыка — она вся народная. Все бременские музыканты, бродячие артисты, все играли на слух и все время импровизировали. Не играть же им одну и ту же мелодию по 150 раз. Так же и в классике. Сначала основная тема, потом пошли ее разработки, а это уже зафиксированная импровизация высшего полета.

— Мне кажется важным то, что вы делаете для молодых, в частности в рамках Московского фестиваля, не говоря уже про деловую и образовательную части.

— Мы организуем форум педагогов (Первый Всероссийский научно-практический форум по джазовому образованию. — Прим. mos.ru), потому что понимаем, что назрела проблема системы образования именно в нашем джазе. Необходимо составить много методических пособий — у нас их нет. Есть зарубежные, но их надо переводить, не все читают. Потом нужно выработать свой стандарт, договориться о том, что наша музыка должна иметь четкие указания, куда и как идти. А дальше — полная свобода. Но основной фундамент, чтобы человек пришел, открыл и у него все, что надо, прямо по написанному, — вот это мы должны обсуждать.

Если в классике все-таки есть база с различными формами и школами обучения, то именно в нашем российском джазе пока этого нет. Нет, обучение есть, все есть, таланты, которые действительно вырастают, но это благодаря талантам нашим. А теперь надо, чтобы средние исполнители стали лучше и их стало больше, чтобы в каждом городе был хороший джаз-оркестр, какое-то общество, которое любит служить, но и имеет своих героев на высоком уровне. Но это не такая сложная задача на самом деле.

— В Москве комфортно работать? Москва помогает, Департамент культуры участвует, не только поддерживая конкретные фестивали. А с точки зрения формирования профессиональной джазовой среды?

— Абсолютно. Как только мы обращаемся, то сразу же идет поддержка, понимание, работа идет. Конечно, хочется, чтобы Департамент культуры каждый день приезжал к нам в Академию джаза или сюда на репетиции. Просто посмотрите: у нас все хорошо. Но там не так много людей, отвечающих за огромный пласт жизнедеятельности Москвы — культуру: за театры, кинотеатры, концертные залы, коллективы, музеи. Но когда нам что-то необходимо, нас очень активно поддерживают в наших международных поездках, наши фестивали джазовые: «Триумф джаза», «Будущее джаза», Московский джазовый фестиваль. Поэтому мы, конечно, благодарны Департаменту культуры за то, что он делает.