Выставка художников Александры Кольцовой-Бычковой и Сергея Кольцова «Между Парижем и Москвой» — это кинематографическая прогулка. Ее геометрия простроена как город: широкие площади отданы монументальным полотнам, а узкие переулки ведут к камерным работам, скульптурам, личным вещам и фотографиям. Лаконичное цветовое решение: его — глубокий зеленый и ее — нежный сиреневый — подчеркивает диалог двух творческих вселенных. Выставка открыта в Музее Москвы до 24 августа.
«Эта выставка возникла по следам предыдущего проекта “Москвичка. Женщины советской столицы 1920–1930-х”, который прошел ровно год назад, — рассказывает куратор Ксения Гусева. — Одной из героинь была Александра Кольцова-Бычкова. Посетители задавали вопросы: “Кто она? Почему о ней никто не знал? Как оказалась в Париже?”»
Так родилась идея персональной экспозиции, которая превратилась в двойной портрет — Александры и ее мужа, скульптора Сергея Кольцова.
Эти два художника не кричали о себе, не вступали в группировки, не были «главными» художниками эпохи, но может быть именно они отразили ее наиболее точно — не в манифестах, а в деталях и полутонах.
У выставки есть география и четкая сюжетная линия. Города выступают как соавторы. «История супружеской пары связана с двумя городами», — поясняет Анна Трапкова, генеральный директор Музея Москвы. Экспозиция начинается с революционной Москвы, а в кульминации переносит зрителя в бурлящий Париж. «Это сочетание человеческой биографии, жизни города и творческого пути», — дополняет Анна Трапкова.
Выставка разворачивается как литературный сценарий к хорошему кино, разделенный на четыре главы.
«Обретение» — Москва 1910-х, Строгановское училище. Он — начинающий скульптор, влюбленный в Ренессанс, она — чуть старше — мастерица по вышиванию, непохожая на своих сверстниц-авангардисток в красных платках и комбинезонах, женственная и изящная.
«Париж» — командировка конца 1920-х, где они открыли для себя свободу европейского модернизма и поняли, что художник может творить для себя и о себе.
«Вне течения» — возвращение в СССР. Признание Кольцова — успехи в монументальном творчестве. Отказ Кольцовой-Бычковой от искусства для масс.
«Уединение» — уходит из жизни Кольцов. Творчество стало способом превратить одиночество в уединение и созерцание.
В каждом из четырех разделов есть ее и его половина. И, как в хорошем кино, есть завязка, кульминация, развязка. Есть общая линия — биография художников, основные работы. Есть детали — документы, даже студенческий билет Александры из Строгановки, личные фото: камерные, интимные карточки — она в батистовой сорочке на балконе на отдыхе в Крыму… Красивая женщина, любившая фотографироваться. Любила писать свои автопортреты и любила, когда ее писал муж. Была музой для него и для самой себя.
Графический дизайн выставки также работает на историю двух художников, которые отражали друг друга в творчестве. «Интересно живут перевернутые заголовки — это намек на зеркала. Можно заметить в написаниях глав, что прописные знаки нетипичного рисунка», — отмечает графический дизайнер Рустам Габбасов, рассказавший, что вдохновлялся разнообразием шрифтов на парижской визитке Кольцовой-Бычковой.
Сын искусного краснодеревщика, Кольцов поступил в Строгановское училище в 15 лет. В студенческие годы он создал гипсовые барельефы в духе Ренессанса, бронзового Георгия Победоносца, деревянного языческого Бахуса и показал, что не боится экспериментов и мастерски работает с разными материалами.
Куратор указывает на единственную уцелевшую скульптуру 1920-х — эскиз памятника Михаилу Фрунзе. Если убрать буденовку, перед нами будет работа, отсылающая к мастерам Ренессанса. «Он виртуозно жонглировал различными историческими стилями. В каждом его таком памятнике, созданном в контексте социализма, есть подобный источник вдохновения», — подчеркивает Ксения Гусева.
Бычкова пришла в Строгановку уже опытной мастерицей: она владела вышивкой значительно лучше сокурсниц. Ее дипломная работа — панно с тремя меланхоличными музами в цветочном саду — отсылка то ли к прерафаэлитам, то ли к Борисову-Мусатову. В 1920-е она работала в театре костюмером и возглавляла вышивальную мастерскую. Среди ключевых экспонатов — изящные шляпки, которые украшала Бычкова. В них угадывался ее авторский почерк и колорит. Шляпки приносили поношенные, Александра давала им вторую жизнь и превращала скорее в предметы искусства, чем в детали гардероба. После Строгановки она поступила во ВХУТЕМАС, но выбрала живописный факультет, что и определило направление ее творчества.
В 1924 году они поженились, на выставке есть трогательный экспонат — сохранившееся свидетельство о браке. Она взяла двойную фамилию — Кольцова-Бычкова, подчеркивая их единство и ее независимость.
«Удивительно, но это совершенно разные художники, временами диаметрально противоположные, — отмечает Анна Трапкова, директор Музея Москвы. — Но они очевидно находятся в диалоге».
Их диалог был особенно динамичен в портретах друг друга. Кольцова-Бычкова часто изображала мужа, проводя параллели, как это любили модернисты. Например, рисует его с повязкой после операции, делая отсылку к «Автопортрету с отрезанным ухом и трубкой» Винсента Ван Гога. Среди сохранившихся живописных работ Кольцова есть портрет Александры: она стоит с кистью и палитрой, погруженная в работу.
Интересен натюрморт Кольцовой-Бычковой со скульптурой мужа «Портрет жены», который Музей Москвы приобрел на аукционе накануне выставки.
«Кольцова-Бычкова рисует себя глазами своего мужа в скульптурном воплощении. Эта вещь имеет значение с точки зрения того, как пересекались их творческие судьбы и в чем заключалась их любовная история», — отмечает Анна Трапкова.
В 1920-е и начале 1930-х долгие командировки советских художников за границу были не редкостью. Кольцов провел в Париже по направлению Наркомпроса два года, его жена задержалась на четыре. Он пишет картины парижской жизни — ему близки взгляды французских социалистов. Самая масштабная работа того периода представлена на выставке — «Парад инвалидов в Париже»: вместе с художником мы наблюдаем за ежегодной встречей ветеранов Первой мировой — атмосфера и колорит работы напряженные.
Кольцова-Бычкова в Париже востребована. Она создает вышивки, принты для тканей, текстильные панно. Панно тоже есть на выставке — яркие, контрастные и при этом очень гармоничные.
Когда супруги вернулись из Франции, Москва встретила их уже другим городом. НЭП сменился индустриализацией, город динамично строился. Художники создавали фрески, монументальные скульптуры, керамические панно — искусство должно было стать частью архитектуры. Кольцов искал баланс между монументальностью и камерным, личным искусством. А его жена полностью ушла в живопись, как ее понимала, без оглядки на тенденции.
«В Париже они поняли, что художник может быть ничего не должен, — отмечает куратор Ксения Гусева. — Александра после возвращения отошла от профессиональной жизни, но погрузилась в живопись».
Кольцов стал востребованным монументалистом: руководит созданием и установкой скульптур на крыше Библиотеки имени Ленина, участвует в послевоенном восстановлении Москвы. По иронии судьбы почти ничего из монументального наследия не сохранилось или не было реализовано. В XXI веке во время реставрации его скульптуры сняли с фасада Большого театра — их дальнейшая участь неизвестна. А вот камерные работы на выставке представлены и удивляют разнообразием: фигура старого рыбака, женский торс из дерева, бронзовая скульптура «Материнство», картины, эскизы — мастера интересовали разные стороны жизни, стили, материалы.
Они любили жить за городом. Для него дача стала побегом от бесконечных заказов, для нее — местом живописных открытий. Она пишет автопортрет в дачной шляпе с отсылкой к Ван Гогу, рисует красочные и сложные натюрморты с цветами, которые выращивала сама.
После смерти мужа от болезни сердца в 1951 году Кольцова-Бычкова продолжала писать те же сюжеты, но краски стали глубже: вместо свежих салатовых и розовых — бордовые, фиолетовые, темно-малиновые. Главный поздний цикл она начала еще с мужем, а закончила одна — виды с балкона их квартиры.
«Эта трагическая часть отражена на выставке: Кольцова-Бычкова остается одна, продолжает жить в знаменитом доме Перцова, видит, как сносят храм Христа Спасителя, наблюдает, как растет Дом на набережной. Мы видим в серии работ изменения с одной и той же точки в разных временных периодах, в разных сезонах», — рассказывает Анна Трапкова.
Такая отсылка к Моне, к его видам Руанского собора. Этой серии пейзажей она посвятила 30 лет.
После ухода мужа художница посвящает себя сохранению его наследия. Она передавала работы в музеи, а в 1974 году организовала первую персональную выставку, вернув интерес к творчеству Сергея Кольцова. До конца дней рисовала и, по словам родных, была «крепким орешком». Архив сохранила племянница Марина Медведева, а затем — ее дети. Семья Кольцовой-Бычковой помогала создателям выставки и посетила открытие. «Эти люди были преданы искусству всю свою жизнь, и столько написать, столько создать могли только удивительные талантливые люди — мои родные люди», — делится Елена Кругова, племянница Кольцовой-Бычковой.
Советское искусство для большинства — это Александр Дейнека, Вера Мухина, Юрий Пименов — мастодонты той эпохи. Но есть и другой пласт. «Мне интересно посмотреть на советскую историю искусства не шаблонно. Наша задача — открыть забытые имена, посмотреть не с какой-то одной точки зрения на то, что происходило с искусством, а с разных. Это абсолютно неограниченные художники», — подводит итог куратор выставки Ксения Гусева.
Выставка — пример многослойного подхода к раскрытию творчества художников. Подборка работ, геометрия пространства и даже необычные шрифты рассказывают длинную историю большой любви к искусству, двум городам и друг к другу.
Купить билеты на выставку «Между Парижем и Москвой» можно на mos.ru.
Оперативно узнавайте главные новости в официальном телеграм-канале города Москвы.