Григорий Верник — актер нового поколения, представитель известной артистической династии. Воспитанный в среде, где искусство было органичной частью жизни, он уверенно выстраивает собственный творческий путь. Важную роль в профессиональном становлении сыграла учеба в Школе-студии МХАТ. Его фильмография и сценические работы демонстрируют широкий диапазон образов — от харизматичного антигероя до сказочного персонажа. В театре и кино Верник предпочитает роли с внутренним конфликтом, благодаря которым можно раскрыть сложность и противоречивость человеческой натуры. Сотрудничество с режиссерами уровня Константина Богомолова помогает ему находить точные и яркие выразительные средства, экспериментировать с формой. С 2021 года артист состоит в труппе Театра на Бронной. Сегодня Григорий Верник — один из наиболее заметных и перспективных молодых актеров, чье творчество балансирует между традицией и современным художественным поиском, а каждое появление на экране или сцене вызывает интерес как у зрителей, так и у профессионалов.
Фрагмент беседы (полная версия интервью «Культуре Москвы» доступна на видео).
— Мы в Театре на Бронной, и сегодня мой собеседник — Григорий Верник. Я очень-очень вам рада! Когда-то давно я пришла в литературно-художественную редакцию на радио «Культура», а это правопреемник Всесоюзного радио. Мои первые лет пять прошли в свете бесконечного упоминания имени Эмиля Григорьевича (Эмиль Верник, главный режиссер литературно-драматического вещания Всесоюзного радио, народный артист Российской Федерации. — Прим. ред.). Наверное, он заставлял вас читать и давал какой-то первый серьезный культурный бэкграунд?
— Я бы сказал, что в семье все было наполнено так или иначе этим культурным бэкграундом. Дедушка всегда говорил о театре. Он очень любил свою работу, людей, с которыми работал, — и тех, кто к нему приходил, и тех, с кем он пересекался каждый день.
Поэтому и преподавал в Школе-студии МХАТ и рассказывал про это всегда с таким упоением, таким восторгом и такой теплотой. Дедушка часто говорил, что театр — это дело, которым можно заниматься, только если ты не можешь без него жить. У нас даже были споры на эту тему: что значит дело, без которого ты не можешь жить? Потом ты попадаешь сюда и осознаешь, что имелось в виду. Магия выхода на сцену, когда внезапно что-то здесь сейчас происходит, — и ты понимаешь: «Я хочу, хочу ловить это чувство всегда».
— Ты живешь как бы между двух миров. С одной стороны — мир реального, с другой — весь тот мир, который переплавляет наше литературное наследие. И все кажется космически прекрасным, но может возникнуть некоторая шизофрения, когда переключаешься от себя настоящего к тому, кого ты представляешь в театре, кино.
— Огромная составляющая всего прекрасного действа — это ты в предлагаемых обстоятельствах. Почему ты так себя ведешь, говоришь, действуешь — но не так, как делал бы ты, хотя это ты. Фраза, которую во время учебы постоянно нам повторяли: «Все в театре было — вас не было».
Самое главное — это каждый отдельный человек, каждая личность. То, как именно ты, именно сегодня, именно здесь произносишь именно этот текст, живешь именно этим действием, пересекаешься именно с этими партнерами, потому что завтра вы все будете другими — и точно так уже не получится.
— И если ты осознанный творец, то многое зависит от тебя и от того, чем ты себя наполняешь. Нельзя быть пустым сосудом, просто транслируя мысль режиссера.
— Я понял, что мне сложно периодически отключаться и, например, просто читать. Чтение сейчас — такое дело: мне нужно целенаправленно выделить время и знать, что я ничем другим не буду заниматься, иначе меня все отвлекает. Летит птица — все, я ушел за птицей смотреть. Концентрация внимания — это вызов: собраться и погрузиться. Я читаю в дороге, в поездах, где-то на отдыхе, но не во время работы. Я не могу прийти сейчас домой и сесть читать.
— Если бы вас спросили, зачем нужно идти в театр, какой был бы простой ответ?
— Я бы сказал, что поход в театр — это все-таки не отдых.
— Это работа.
— Однозначно. Это требует переключения, внимания — иначе не иди, спокойно сиди дома: посмотри кино в своем режиме, поставь на паузу, возьми что-нибудь съешь. Ты приходишь в театр — и тебе нужно полностью включиться в процесс. Но бывает, что ты не резонируешь с материалом. Тебе, с одной стороны, не уйти, а с другой — может быть, и не надо. Стоит прорваться — я это очень люблю. Я люблю в театре больше всего две вещи. Первая — это когда случается момент «Ого!», а вторая — когда меня обманывают.
Я недавно был в «Сатириконе» на спектакле «Фауст». И я понимал абсолютно все приемы, которые использовались, но меня так ловко ими обманывали: простейшими какими-то фонариками, выключали и включали свет, передвигали в темноте мебель — а я сидел, как будто на детском утреннике. Когда я впервые это увидел, подумал: «О, как круто!» И голова в тот момент забивает на то, что ты это знаешь: ты просто смотришь, как происходит магия.
— Вы теоретически могли попасть в любой театр, но вы пришли к Константину Богомолову — пожалуй, в самый радикальный с точки зрения восприятия людей театр в Москве.
— Да, наверное, так и есть. Я очень хотел именно сюда. Мы, как любые выпускники, показывались в разных театрах, но я знал: цель номер один — это Театр на Бронной. Вероятнее всего, я бы не пошел вообще в тот год в театр, если бы меня сюда не взяли. Но так случилось, что мы с вами здесь сидим, общаемся.
Я люблю такой театр. Я люблю театр Богомолова. Я люблю сложный театр — не с точки зрения формы, а с точки зрения жизни, с точки зрения правды. Здесь первичны два понятия: точность и яркость. Но важно при яркости не потерять точность, при точности — яркость. И мы этим сейчас активно занимаемся.
Мне кажется, что любой режиссер — а может быть, кстати, и не любой — но, по моим ощущениям, Константин Юрьевич делает то, что ему интересно и что он в этот момент чувствует. Поэтому и получается то острая сатира, то спокойная и подробная документальная работа, то чуть ли не оперетта, фарс, то странная перформативная история.
Когда ты приходишь в первый раз на такой спектакль, ты думаешь: «Это радикально!» Когда ты идешь в четвертый раз — а ходишь, только если тебе понравилось, потому что радикально, — тогда ты уже не думаешь, что это радикально. Ты уже приходишь на то, что тебе нравится.
— Я люблю людей, которые обладают достаточной степенью любопытства, чтобы все свои походы в театр или консерваторию превратить в некое исследование для самих себя. В этом есть адреналин, заставляющий поглощать все культурное. Чем больше ты ходишь, тем больше умнеешь и сам от себя удовольствие получаешь.
— Потому что ты начинаешь понимать в какой-то момент то, чего ранее не понимал. Когда ты знаешь алфавит, ты можешь читать, с одной стороны, все что угодно, с другой — то, на что тебя хватает. Первичное знание, какие-то простые слова — дальше ты начинаешь обрастать уже другими знаниями. И чем больше сложного читаешь, тем глубже ты способен воспринимать происходящее.
— У вас не бывает панической атаки из-за того, что можно оказаться в рамках какого-то амплуа? Одна из проблем — когда творцы попадают в лапы стереотипов и шаблонов, которые на них навешивают.
— Страха нет, есть актерский кайф — делать все время что-то новое. Актер — правда очень зависимая профессия: ты ничего не решаешь. По сути, ты действуешь в рамках заданных обстоятельств — того, что хочет режиссер. Ты зависишь и от его настроения, и от того, пошел сегодня дождь или не пошел, выспался ты или не выспался. Я, наверное, говорю какие-то дурацкие вещи, но это все факторы, которые влияют. Ты зависишь от многого.
Есть типажность, о которой очень любят говорить, — типаж конкретного героя. Периодически ты становишься заложником того, что тебя увидели в какой-то удачной роли. И тогда начинаешь играть ряд подобных ролей, чаще всего в кино.
Это как со школьными историями: мне скоро 26, и меня перестали звать играть школьников. А я ведь отказывался: «Сколько можно играть школьников? Дайте какую-нибудь драму! Я не хочу играть хулигана!» А потом понял: «Чего ты отказываешься? Всего два года пройдет — и больше никогда в жизни ты не сыграешь школьного хулигана».
— Не появляется ли у вас иногда такая мысль — с прицелом на будущее: «Я сейчас опыта поднаберусь и стану режиссером»?
— Конечно, появляется. И хочется. Но мысль возникает даже не оттого, что «опыта поднаберусь и стану режиссером», а оттого, что ты что-то делаешь — и тебе приходит идея: «А давайте сделаем вот так!» И ты объясняешь, почему персонаж себя так ведет, почему он так поступает, а тебе говорят: «Так не надо». Ты спрашиваешь: «Почему?» — и не всегда есть возможность получить ответ. Иногда это просто «потому что». Для того, чтобы делать вот так, мне нужно делать самому.
С одной стороны, конечно, хочу, а с другой — задумываюсь о том, сколько всего делает режиссер, сколько работы, которой ты не видишь: планирование, как все соединяется, монтаж, как собрать команду, всех людей, актеров, всем объяснить. Главное — взять ответственность на себя за весь коллектив, уметь принять решение, на нем настоять и не дать, скажем так, заднюю.
— С точки зрения производства, как мне кажется, театр — это медленное искусство, кино — быстрое. Вы актер театра и кино — все же разница есть?
— Вечный вопрос: кино или театр?
— Нет, я не противопоставляю — мне интересен процесс.
— Очень по-разному — от проекта к проекту, от спектакля к спектаклю все меняется. У меня нет универсального подхода, нет универсальной отмычки: ты разбираешься здесь и сейчас. В театре, конечно, можно неоднократно попробовать поискать решение. В кино ты ограничен временем — редко когда есть возможность заранее собраться, все отрепетировать. Поэтому в кино намного больше зона твоей личной работы. Я бы сказал, что в театре ты набираешь, а в кино ты выдаешь.
— О, это интересно!
— Это два очень разных процесса. В театре у тебя есть возможность обрасти на конкретном материале, прорваться куда-то через непонимание, ошибки, сложности. В кино ты должен прийти и сделать — и никого не волнует в тот момент, как ты себя чувствуешь, что-то не успел или что-то не так. Это огромный организм, который действует очень быстро. И зона личной работы, о которой я говорю, личной ответственности, наверное, в том, что, если ты пришел неготовым, ты все равно сейчас сделаешь. И дальше тебе жить с тем, как ты это сделал. Это зафиксировали — и ты виноват, ты сам, если не сделал. Это только твоя проблема.
— И здесь возникает тот самый необходимый навык, та самая школа, многие годы обучения: в каком бы состоянии ты ни был, если ты профессионал — берешь и делаешь.
— Я все чаще убеждаюсь, что дело даже не в обучении. Есть люди, которые, например, не учились, но ты на них смотришь и не можешь оторваться.
— Немножко спорно: есть бесконечно талантливый человек, но вот если бы еще чуть-чуть была школа…
— Я абсолютно не приемлю таких разговоров. Смотрю и думаю: «Если человек делает, но при этом не учился — да какая мне разница!» Самый банальный пример — Квентин Тарантино. Человек, который смотрел кино, любил кино, работал в кинопрокате, — и он делает кино. И весь мир говорит: «Боже, спасибо!»
Я еще хотел бы добавить про зону ответственности. Мне кажется, самое прекрасное в театре, что у тебя есть, — это возможность ошибаться во время репетиционного процесса: ты ошибаешься и прорываешься. А в кино — будь добр прийти и сделать.
— Хорошее замечание. Ведь многие люди боятся собственных ошибок — и в жизни, и в профессии. Вы боитесь?
— Я боялся, я очень боялся ошибок во время учебы. Мы поступили на первый курс — и самое страшное было выйти на сцену и что-то делать. Ты выходишь — нет варианта не выйти. А еще эта фраза, что умный человек учится на чужих ошибках.
— Ой, нет. На своих.
— Я тоже не понимаю ее. Не знаю ни одного человека, который научился бы на чужой ошибке, — только потом, когда через себя пропустишь и проживешь.
— Я всегда спрашиваю, хотя, конечно, банальный вопрос: где та грань, чтобы не уйти в самолюбование и самоочарованность и избежать звездной болезни? У вас с этим все нормально?
— У меня все нормально. Когда вы говорите «звезда сериалов», меня бросает в холодный пот — я так себя не ощущаю. Я не понимаю, почему человек в какой-то момент решает вести себя по-другому. Хорошо выполнил свою работу? Круто! Я просто убеждаюсь, что чем больше человек, чем масштабнее его личность, тем он проще.
Взаимная любовь, взаимная дружба — называйте как хотите. Правда, взаимное уважение, наверное, — самое точное. То, на чем все строится, дает возможность пробовать и ошибаться, не чувствовать себя после этого униженным и оскорбленным, а чувствовать себя в процессе.
— Как вам кажется, какие чувства должны быть, из чего должен состоять человек, чтобы двигаться вперед и оставаться всегда хорошим — независимо от славы и прочей мишуры?
— Не знаю. Мне повезло с родителями. Мне повезло с друзьями. Мне повезло с девушкой. Мне повезло с работой. Мне повезло с воспитанием. Я думаю, что воспитание играет, конечно, огромную роль в том, о чем вы спрашиваете.
Возвращаясь к вопросу о так называемой звездной болезни: все от воспитания. У меня есть пример моих родителей, и не только в работе, но и в жизни. Я вижу, как они общаются с друзьями, относятся к людям, которые их окружают. И кажется, мне это подходит.
— Вы сейчас другими словами озвучили одно важное слово — честность: вы честны перед собой, все про себя знаете, принимаете.
— Я стараюсь. У меня есть несколько близких друзей, с которыми я всю жизнь — с первого класса и до сих пор. Они никак не связаны ни с кино, ни с театром. И мой лучший друг — я обожаю с ним что-либо обсуждать. Это человек, который говорит мне вещи, которые нигде не услышишь.
Семья — мы все равно любим друг друга, сглаживаем углы. Коллеги — все равно есть пиетет по отношению друг к другу. А вот человек со стороны — тот, кому я всегда скажу правду и кто скажет правду мне. Критика должна присутствовать: без критики не может быть роста. Но она должна быть конструктивной — критика ради критики тоже не нужна.
Конструктивная критика — это именно то, что тебя двигает вперед. Истина — в спорах. Не могу сказать, что я люблю, когда оказываюсь неправ в споре, но я люблю, когда у человека есть доказательная база, которая меня переубеждает. Я понимаю, что существует иной взгляд. Важно, когда есть другая точка зрения, которую ты сначала не понимаешь, а потом принимаешь полностью.
«Культура Москвы»: гид по ярким событиям столицы
Оперативно узнавайте главные новости в официальных каналах города Москвы в мессенджерах MAX и «Телеграм».
